Завтра, 1 августа, сотрудники акционерного общества «Московский шелк» получат возможность вычислить методом исключения организаторов милицейских наездов, не первый год сотрясающих мирных текстильщиков. Акт № 638 последней проверки УБЭП заканчивается так: «ЗАО «Московский шелк» получает прибыль, сдавая площади в аренду. Таким образом, ЗАО «Московский шелк» на протяжении длительного времени может осуществлять уклонение от уплаты налога на имущество. Составлен рапорт об обнаружении признаков состава преступления». То есть аренда есть признак преступления. В энциклопедии рейдерства, которую создает «Новая газета», такого еще не было. Начнем по порядку.

Все текстильные предприятия Москвы уже закрыты — стали добычей рейдеров. Захвачены и ликвидированы шелковая фабрика «Красная роза» (более 1000 рабочих и современное производство), ситцево-набивная фабрика, «Трехгорная мануфактура» (акции перекупили), ткацко-отделочный комбинат им. Щербакова.

Старые ткацкие фабрики столицы располагались на берегу Москвы-реки — чтобы крашеную ткань можно было быстро выполоскать. Предприятие «Московский шелк» уже почти 190 лет стоит на Саввинской набережной, около Новодевичьего монастыря — сладкое место, если говорить о недвижимости. Его не трогали дольше всех. Но сейчас настал и их черед.

— Галь, ты письмо Путину подписала?

— Дошью — подпишу.

— Галь, это серьезно!

— Толку от ваших писем.

Швеи — смешливые женщины — на минуту отвлекаются от машинок и утюгов и подписывают очередное письмо. Затем хвастаются фотоальбомом, куда они собирают фотографии особенно красивых заказов. «Вот, гляди — для пансионата МГУ шили. Шторы на семь метров, волной, а по краю — бахрома со стеклярусом. Такой не продают, девчонки-дизайнеры каждую бусину сами нацепляли».

Все на фабрике больше 10 лет.

— Нас не закроют, — говорит Лена уверенно. — Не посмеют. Мы последние текстильщики Москвы. Мы сейчас шторы для Академии МВД шьем… Кто город будет обслуживать?

«Московский шелк» выпускает ткани для автомобильных заводов, Московской патриархии, постельное белье,  уникальные парашютные и драпировочные ткани. Чтобы выжить, текстильщики еще с конца 90-х начали сдавать помещения. На том и попались.

Не исключено, что беды текстильщиков начались после ссоры с арендатором — магазином одежды «Дисконт-центр».

В 2001 году комбинат сдал 11-е строение дома №12 по Большому Саввинскому переулку фирме «Парго-Траст» — под магазин одежды. Договор заключили на семь лет — до 1 августа 2008. Арендаторы взялись за реконструкцию. Когда сняли леса и зеленую сетку здания, руководство «Московского шелка» ахнуло — на крыше надстроили мансарду.

— Возмутились, конечно. Они нас обязаны были уведомить, — сказали нам в бухгалтерии.

И каждый раз, когда «Московский шелк» официально обращался с письмом к арендатору, требуя узаконить надстройку, к ним приезжала проверка — то УБЭП, то налоговая. Проверяющие «обнаруживали» незаконную перепланировку и штрафовали собственников помещения — «Московский шелк».

Простодушные текстильщики долго не могли сообразить, за что их трясут как грушу. «Новая газета» составила таблицу, проливающую свет на загадочную череду проверок.

Слева (см. таблицу) — документы и действия руководства «Московского шелка», побуждающие, наверное, «Парго-Траст» и заменившую его в качестве субарендатора дочернюю фирму «Дисконт-Центр» согласовать и утвердить всю документацию по перестройке мансарды. Справа — реакция людей в погонах. Таких совпадений не бывает.

Приближается 1 августа, срок окончания договора аренды. Что же, пора вписывать в таблицу новую строку. 11 июня на проходной комбината обнаружилось письмо без исходящего номера и даты на имя директора. УБЭП сообщал, что собирается проводить проверку согласно Закону «О противодействии легализации доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма». При этом налоговая проверка проводилась на предприятии всего полгода назад и нарушений не выявила.

17 июня за полчаса до окончания рабочего дня пришли «гости» с постановлением. «Гостей» было четверо, их шеи украшали массивные золотые цепи, а за ними шли двое понятых. (Понятых, как показала видеокамера на входе, убэповцы привезли с собой. — Прим. ред.)

Сразу, с порога: «У вас проблемы». Предъявили постановление, из которого следовало, что «Московский шелк» будут проверять 13 майоров, 4 капитана и 2 подполковника.

Милиционеров интересовали исключительно вопросы аренды здания с мансардой. С юристами предприятия начальник 10-го отдела УБЭПа Корнюшин Ю.И., руководящий проверкой, встречаться отказался. Ему непременно нужен был генеральный директор. А директор лежал дома с давлением за двести.

Похоже, предприятие брали измором. Убэповцы звонили и очень вежливо просили дать объяснения. Текстильщики соглашались, просили назначить дату: «Хотите, приезжайте, хотите — сами приедем». На следующий день убэповцы кричали в трубку: «Вы уклоняетесь от объяснений! Мы вас силой в УБЭП привезем! У нас достаточно компромата для привлечения руководителей по статьям об отмывании средств, полученых преступным путем, и уклонении от уплаты налогов.»

До сих пор объяснения не взяты. Изматывающие звонки продолжаются. Руководитель «Московского шелка» в разное время и раньше неоднократно получал предложения о прододже предприятия, но такой прессинг был впервые.

Рабочие признаются, что если комбинат закроют, они работу найдут с трудом, а красильщики и ткачи вообще не найдут. Зато наперебой рассказывают, как в начале года отключили подачу пара, производство встало, и Лужков — «лично!» — приказал выделить последней текстильной фабрике электропарогенераторы без очереди и возместить затраты на строительство новой котельной.

«Тогда не бросил — и сейчас не бросит» — уверены в коллективе.

Парадоксально, но больше всего рабочие боятся не за себя — за директора, Александра Ивановича Новичкова.

— Сам из семьи ткачей, смертельно обижается, если рабочему какая обида, — хвастаются швеи. — Если фабрику закроют — ему жить станет незачем.

Мы долго пытались узнать позицию «Дисконта». Разговор с начальником юридической службы Дмитрием вышел занятный:

— Здравствуйте. Вас беспокоят из «Новой газеты»…

— Я не могу разговаривать.

— А когда вам позвонить?

— (агрессивно) А не надо мне перезванивать. Я не могу разговаривать. До свидания.

СЛУШАТЬ

Так профессиональные юристы не разговаривают. Дмитрий, видимо, прекрасно знал, кто ему позвонит и о чем пойдет разговор. Иначе бы не бросил трубку. Очевидно, «Дисконт-центр» не просто так за забором сидел — очень интересовался всеми действиями руководства «Московского шелка».

Оставалось поговорить с людьми в золотых цепях. Олег Александрович Колесников, замруководителя 10-го отдела московского ОБЭПа, трубку поднял сразу:

— Они немножко обманывают вас. У нас нет таких сведений, что они финансируют террористическую деятельность. В нашем письме — только ссылка на закон. Причину не скажу.

В том момент на нашем столе лежали два красноречивых документа. Итоговый акт, с которого мы начали статью, был составлен 27 июня. А письмо с требованием допросить 5 человек и предоставить кучу документов для проверки Корнюшин направил директору «Московского шелка» 4 июля. Так кто кого немножко обманывает?

«Приговор», констатирующий наличие признаков преступления, написали сразу, последующие письма и звонки лишь имитировали проверку. Но тогда это уже не проверка, это наезд. Интереснее всего узнать, кто его организовал.

Если спустя какое-то время после 1 августа и прекращения договора аренды с «Дисконт-центром» мытарства «Московского шелка» прекратятся, значит «Дисконт-центр» организовал. Если нет — значит, на сладкое место возле Новодевичьего монастыря есть другие желающие.

Что делать с желающими, сказал еще президент Медведев 19 мая, когда поставил задачу выработать пакет антирейдерских мер, включающих систему оценки деятельности в этой сфере правоохранительных органов. «Нужен комплект мер по вопросам антирейдерства», — сказал он на совещании по проблемам противодействия коррупции. Вопрос времени.

История с атакой на «Московский шелк» имеет и светлую сторону. Она доказала, что бороться можно и нужно. Рабочие поддержали своих руководителей, никто не сложил лапки перед золотыми цепями. Написано множество коллективных писем, официальных запросов, текстильщики защищались всеми законными способами. Во множестве интервью, взятых нами у рабочих и служащих, сквозит удивительная и твердая вера в то, что «Московский шелк» выстоит, несмотря ни на что.

Огромный пресс триплирует ткань — склеивает три слоя в один. Военный заказ: форма из этой ткани не будет мокнуть и гореть. Оператор печатного оборудования утирает пот со лба, смеется в усы.

— Что я могу думать? Вот, гляди, моя жизнь. Я тут с 79-го года, с 17 августа. Квартиру от фабрики дали, а живу я на этих 250 метрах своего цеха. И я отсюда последним уйду, пусть силой меня выносят.